Лукаш  Елена  Леонидовна

Биография

Родилась в городе Рыбница (Молдавская ССР) 12 ноября 1976 года. С 1977 по 1995 год жила в городе Северодонецк Луганской области.

В 2000 году закончила Академию труда и социальных отношений при Федерации профсоюзов Украины (Киев) по специальности «правоведение». С 2000 по 2005 год занималась юридической деятельностью, в 2004—2005 годах также преподавала в Украинской академии внешней торговли (Киев).

В конце 2004 года во время оранжевой революции отстаивала интересы кандидата на пост президента Виктора Януковича перед Верховным судом Украины. В 2005 году была защитником Бориса Колесникова (один из лидеров Партии регионов, в то время глава Донецкого областного совета), арест которого связывали с произнесёнными им во время оранжевой революции «сепаратистскими» заявлениями.

С 30 июня 2005 года член правления Всеукраинской общественной организации «Союз молодёжи регионов Украины». Член Совета и исполкома Союза юристов Украины, член Союза адвокатов Украины.

В 2006 году избрана народным депутатом Украины (№ 26 в списке Партии регионов). 10 ноября 2006 года назначена заместителем Министра Кабинета министров Украины, начальником Управления правового обеспечения Секретариата украинского правительства.

Адвокат Донов

- Лена, наблюдавшие за процессом в Верховном Суде были сражены молодостью “адвоката Януковича”...

- А какой возраст должен быть у адвоката? - улыбается собеседница. – Мне недавно исполнилось двадцать восемь.

- Почему Виктор Янукович выбрал в качестве защитника своих избирателей именно Вас? В нашей стране серьезные задачи молодым поручают редко...

- Все просто: я работала в штабе Виктора Федоровича с первых дней предвыборной гонки. Поэтому он и попросил меня представлять его интересы в Верховном Суде.

- Вы не чувствовали себя дискомфортно? В стране – “революция”; возможно, ваши друзья или знакомые – “на барикадах”. А Вы опального премьера защищаете, от которого уже начали отступаться вчерашние сподвижники!

- Нет, никакого дискомфорта я не ощущала. Наоборот, я глубоко уверена в том, что поступаю абсолютно правильно. Во-первых, Виктор Федорович импонирует мне как личность. Во-вторых, на мой взгляд, он блестящий политик. И, наконец, в-третьих: я за него голосовала! Таким образом, в Верховном Суде я отстаивала и свой выбор!

- Ваши оппоненты утверждали, что участники судебного процесса подвергались множественным угрозам от сторонников В.Януковича...

- Увы. Угрозы действительно были – в мой адрес. Звонили какие-то люди, присылали “эсэмэски” угрожающего содержания. Пусть информированные сторонники кандидата Виктора Ющенко скажут, кто это был… Но у меня не было времени обращать на это внимание. Тем более, что мои друзья, коллеги и родственники - как могли - меня потдерживали. А в штабе мне предоставили охрану.

- Защита интересов кандидата в Президенты, к тому же, в Верховном Суде – еще и огромная моральная ответственность...

- Я никогда ответсвенности не боялась. Наоборот, сама рвалась в бой и занимала активную гражданскую позицию. Еще в студенческие годы возглавляла всевозможные молодежные проекты. Уже на втором курсе начала работать. Неудачи переношу спокойно. Еще когда мне исполнилось пять лет, в нашем детском саду проводили новомодний утренник. Я очень хотелела, чтобы меня выбрали самой красивой снежинкой. Но удача улыбнулась другой девочке. С тех пор и к победам, и к поражениям я отношусь спокойно.

Сегодня Елена Лукаш собирается вести дело о защите Бориса Колесникова по обвинению в вымогательстве. Дело обещает быть резонансным и с далеко идущими политическими последствиями. Андрей Федур и Елена Лукаш будут выступать адвокатами обвиняемого.

- Процесс Колесникова трудный с точки зрения адвоката? На чем может строится линия защиты в данном случае?

В данном процессе я пока не выступаю защитником. Еще не вынесено постановление о привлечении меня в качестве защитника Колесникова, я еще не вступила в процесс, поэтому, соответственно, у меня нет обязательств о неразглашении данных следствия, с которыми я буду ознакомлена.

Сейчас много говорится о правовых коллизиях задержания и вообще дела Бориса Колесникова. Объясните как юрист при каких обстоятельствах его могут освободить и за что его могут задержать неизвестно на какой период.

Знаете, уже полгода мне очень сложно что-либо прогнозировать, хотя раньше у меня это неплохо получалось. Существовала некая юридическая логика, и можно было какие-то вещи предвидеть. Сейчас это становится невозможным.

По моему убеждению, задержание Колесникова было безосновательным. Соответственно, безосновательным было и решение Печерского суда об удержании его под стражей. На сегодня Апелляционный суд решил, что из всех возможных мер пресечения (а их у нас очень много), несмотря на поручительство 72 народных депутатов, несмотря на то, что Колесников – публичная и ответственная персона и никуда бы не делся, несмотря на то, что предлагалась необходимая сумма залога, суд решил избрать самую жесткую меру пресечения – содержание под стражей.

- Задержание Колесникова было неправомерно по форме или все-таки по факту?

Я думаю, что и по сути, и по форме. Я думаю, что и само дело в этом эпизоде не имеет судебных перспектив. Даже в решении Печерского районного суда сказано, что протокол задержания Колесникова имел дефекты, но на меру пресечения это не должно влиять никоим образом.

-  Все-таки чем аргументируют необходимость избрания именно такой меры пресечения?

Аргументируют по-разному, но, как правило, законная аргументация только одна – он может мешать установлению истины по делу. Два аргумента мне нравятся особенно: первый – Колесников является главой Донецкой областной рады и, занимая ответственный пост, может воспользоваться этим положением и мешать установлению истины по делу. А второй – он может влиять на свидетелей и потерпевших, хотя к ним применены меры безопасности.

- А вы думаете, что нет?

Как раз наоборот. В Уголовном праве такой фактор лучше характеризует человека. Как правило, содержатся под стражей лица без определенного места проживания, те, кто уклоняются от следствия, те, кто систематически бывают за рубежом и т.д. Также такая мера избирается по отношению к лицам, имеющих возможность влиять на свидетелей, к которым применены меры безопасности.

- А какие сомнения может вызывать этот аргумент? Человек имеет влияние в области, в регионе, принадлежит к политической и экономической элите…

Но это же не означает, что поэтому по отношению к нему надо избрать самую жесткую меру. Во всяком случае, мне так не кажется. Для самой тяжкой меры всегда должны быть законные основания. Почему в данном случае не была избрана более легкая мера?

Тем более к потерпевшим применены все необходимые меры безопасности.

 - Может, такое решение обусловлено тем, что были прецеденты – например, когда Павел Лазаренко ушел от суда и следствия? Может, суд руководствовался какими-то политическими мотивами? И что значит «безосновательно задержан»? Ведь там же криминальное дело по «Белому лебедю» - как сказал Луценко, «натуральный бандитизм». Причем, говорят, это дело не единственное…

Мне сложно ответить на этот вопрос, поскольку речь может идти о нескольких эпизодах, а не об уголовных делах.

Ситуация выглядела так: человек неоднократно вызывался на допросы в Генеральную прокуратуру, которая вела дело о сепаратизме. В день задержания он в четко обозначенное время явился туда и был допрошен в качестве свидетеля. Обвинений ему там предъявлено не было. Он вышел из кабинета, спустился на первый этаж, где и был задержан сотрудниками милиции. Казалось бы рядовая ситуация: человек задержан и доставлен в МВД.

 Группа народных депутатов и я, как юрист, прибыли в Генеральную прокуратуру для того, чтобы выяснить, куда же делся человек, потому что выводили его с заднего входа. И выяснили, что никакого отношения к этому задержанию Генпрокуратура не имеет, вопросы могут решать исключительно следователи МВД, нам были названы фамилии людей, в производстве которых якобы находится это дело, и группа народных депутатов, слегка недоумевая, поехала в МВД.

Замминистра МВД Петр Коляда объяснил нам, что задерживать подозреваемого – право следователя, что следователь свободен в выражении своих внутренних убеждений и имеет право делать то, что считает нужным, в том числе задерживать людей. Больше нам ничего объяснено не было.

И только через два дня мы узнали, что уголовное дело возбудили по представлению заместителя Генерального прокурора Украины Виктора Шохина, а следственную группу возглавляет человек, из кабинета которого вышел Колесников и к которому регулярно ходил на допросы по делу о сепаратизме – следователь Генпрокуратуры Николай Руденко. Сегодня в его ведении два дела с участием Колесникова – о сепаратизме и о вымогательстве. В зале суда прокуратура заявляла, что Колесников может уклоняться от следствия, могут возникнуть какие-то непредвиденные ситуации. На каком основании, на каком «внутреннем убеждении» строятся эти утверждения Генпрокуратуры?

- Ну, например, Лазаренко спокойно сел в самолет и улетел в Швейцарию. Очевидно, что суд воспользовался еще и такой мотивацией. Как бы поступили вы на месте обвинения? Не учли бы таких прецедентов, которые уже были в Украине?

О прецедентах я могу сказать следующее. В следственном изоляторе на Косогорном я была дважды в жизни. В первый раз, когда посещала Петра Блындаря, генерального директора завода «Ленинская кузня», который, как говорят, был связан с нынешним председателем СНБОУ. Блындарь - пожилой немощный человек. Он так же был задержан по 115 статье УПК. И так же к нему была применена самая жесткая мера пресечения. И точно так же мне говорили, что в этом деле нет никакой политики – только экономика и криминал. Теми же самыми словами.

Через несколько лет я снова оказалась на Косогорном в связи с Колесниковым, по той же 115-й. И сегодня мне говорят, что в этом деле нет политики, что это обычный криминал и т.д. Это насчет прецедентов. Мне самой интересно, за что убили Кеннеди и что там было с Джоном Ленноном. История не изобретает ничего нового: все новое – это хорошо забытое старое.

- Говорят, что Колесников знал, что может не вернуться домой после какого-то из своих посещений Генпрокуратуры. Причем знал это еще два месяца назад. И якобы сказал накануне ареста: «Если меня арестуют, такое начнется…» Что он имел в виду?

Задержание произошло за день до открытия сессии Донецкого облсовета, председательствовать на которой должен был Колесников. В день ареста Колесников, после посещения Генпрокуратуры, запланировал несколько встреч в Киеве, в том числе и в высших властных кабинетах.

На закрытом заседании Печерского суда, куда не были допущены ни журналисты, ни народные депутаты, Колесников сообщил о причинах своего содержания под стражей следующее: 1 апреля его вызывали в Секретариат Президента и предложили включить в списки Партии регионов определенных лиц. В случае отказа его предупредили, что его ждет. На этом же заседании Колесников сказал, что обнародует и подробности этой встречи, и фамилии конкретных людей, если давление на него не прекратится.

- Момент исчезновения свидетелей по «Белому лебедю» может повлиять на ход следствия?

У меня нет точной информации по этому вопросу. Так же, как и все остальные, я знаю из СМИ, что акционеры – физические лица, якобы покинули территорию Украины. Единственное, что мне сказала пресс-секретарь донецкого отделения «Партии регионов» Елена Бондаренко, что 98 сотрудников «Белого лебедя» обращаются ко всем, к кому только могут, в том числе и к правоохранительным органам, с просьбой прекратить то, что происходит. Их допрашивают по 14 часов, заставляют давать какие-то показания…

- А если эти люди заявят о том, что на допросах нарушались права человека, показания добывались под давления, это будет иметь какие-то последствия?

Знаете, уголовный процесс – дело довольно гибкое и творческое, вариативное, в отличие от других процессов, где существуют такие понятия, как сроки, даты. А здесь люди, живой материал. Кроме этого уголовный процесс отличается от всех остальных таким качеством как императивность, то есть обязательность. Императивность в отношении общественного порядка, общественных норм, которая, к сожалению, имеет одно направление – в сторону следователя и правоохранительных органов.

Вот, например: в соответствии с законом адвокат имеет право на неограниченное время общения со своим подзащитным. С другой стороны, адвокат не может войти в СИЗО без постановления следователя. А следователя нет, он уехал за пределы Киевской области. Или не может принять адвоката, или просто не берет телефонную трубку…

Еще пример: в соответствии с Конституцией вы имеете право на правовую помощь. Имеете такое право? Имеете. Оно задекларировано? Задекларировано и, по идее, должно гарантироваться. Но если сейчас вас захотят допросить в качестве свидетеля и вы позвоните своему адвокату, я даю вам 99% гарантии, что адвокат к вам допущен не будет. Потому что вам покажут право следователя, а не его обязанность – допускать или не допускать адвоката. И покажут статьи Уголовно-процессуального кодекса, согласно которому адвоката вам предоставят лишь тогда, когда вы будете подозреваемым или обвиняемым. То есть ваше конституционное право на защиту нарушается.

Тут вопрос какой? В связи с императивностью уголовного процесса возникает сладостная возможность воспользоваться теми правами, которые предоставляются следствию. Поэтому уровень профессиональной деформации следователя через пять лет работы достигает где-то 25%. Существует постоянная возможность решать за вас правы вы или нет. Но это же внутреннее убеждение, личное отношение, а не доказательство. И все это знают.

- То есть права Колесникова в данном случае нарушаются?

Колесников на сегодняшний день – обвиняемый. На сегодня ни он, ни его адвокат не ознакомлены с материалами дела, по которым можно было бы обосновать законность его задержания. Иначе невозможно выстроить свою правовую позицию. Адвокат (Федур – ред.) постоянно жалуется на то, что он не может попасть к своему подзащитному. Думаю, это действительно так: я лично несколько раз звонила следователю, с ним очень тяжело работать. У меня к нему был простой человеческий вопрос: почему он не является в суд, если человек задержан? Для нас, сидя на мягком диване, это не имеет никакого значения. А для задержанных, для всех, включая Колесникова… Поверьте, каждая минута, проведенная в камере, достаточно дорого стоит.

- А в каких условиях содержится Колесников? Сколько с ним человек в камере?

Условия нормальные. Не знаю, как в Лукьяновке, но на Косогорном их было двое. Какие права нарушаются? Например, один раз за шесть суток к нему была допущена жена.

- А сколько раз можно?

Это решает следователь. Но, я думаю, если бы у вас была жена и восьмимесячный ребенок, вам, да и любому другому человеку, захотелось бы с ней встретиться хотя бы для того, чтобы почувствовать моральную поддержку.

- Говорят, там еще каких-то 12 дел собираются приобщить к делу…

Все это покрыто мраком тайны. Я предполагаю вот что. Из того, что предъявляет следствие и того, что я могла слышать в зале суда (доступа к материалам досудебного следствия нет и быть не может), могу сказать одно: дело о вымогательстве скорее всего развалится, как и большинство резонансных дел. Почему? Потому что доказать вымогательство акций, связанное с их отчуждением, в присутствиии нотариуса, в присутствии специальных контор, которые получили за это комиссионные, при получении за эти акции денег в октябре 2002 года, будет достаточно тяжело. Именно вымогательство и именно этим субъектом.

Поэтому возникают слухи (а может, это и правда) о том, что будут искаться другие эпизоды. Эпизод с сепаратизмом доказать невозможно. Переходим к эпизоду с вымогательством – тяжеленько. Теперь появится еще что-то: заявления некоего Воробьева, потом Петрова, потом Сидорова… Таким образом будет формироваться обвинительная позиция. Ведь нужен достаточно серьезный фактаж для того, чтобы реально предъявить обвинительное заключение и передать дело в суд.

- То есть следователь предвзято относится к обвиняемому Колесникову? Сколько времени можно содержать Колесникова в камере? Что его ждет?

Я не говорила о предвзятости следователя. Что касается будущего… Хочется, конечно, заглянуть туда, съев красную таблетку. Посмотрим…

Ищутся какие-то новые эпизоды, что-то выстраивается, что-то происходит… В Донецке допрашиваются люди, массово проводятся обыски. Что это означает на самом деле, я не знаю. Единственное, что я знаю, что если власть признает, что была совершена ошибка и основания для применения такой меры пресечения не было, это будет, конечно, крах. Это будет серьезное, и политическое в том числе, фиаско.

- Перед Колесниковым извинятся, в случае чего, или нет? Если его выпустят, он может на кого-то подавать в суд?

Да, у него есть право требовать возмещения вреда, прежде всего морального. Ответчиками могут быть и следователь, и МВД, и Генпрокуратура – все, кто нарушил его права. Вопрос, конечно же, не в деньгах. Он может потребовать гривну. Вопрос в том, что ситуация в обществе накалена. Власти признать, что она погорячилась, невозможно. Невозможно потому, что это самоубийство. А с другой стороны, и держать его дальше нет никаких оснований.

- А под денежный залог его, в принципе, могли бы отпустить?

Дело в том, что залог – одна из мер пресечения. Причем, эта мера скорее превентивного характера. Необходимая для залога сумма отправляется на специальные счета следствия: если происходит какое-либо нарушение со стороны обвиняемого, эти деньги сразу могут изъять.

- Какую сумму команда Колесникова готова была заплатить в качестве залога?

Не команда Колесникова, а “Киев-Конти”. 2 миллиона 700 тысяч гривен.

- В Интернете гуляла информация о совершенно другой сумме – 10 миллионов долларов. Причем, якобы на взятки...

Я не знаю об этом. На самом деле сумма определяется судом и, как правило, в таких делах она равняется сумме ущерба. То есть если обвиняемый скроется, то потерпевшие (если будет доказана его вина) хотя бы получат материальную компенсацию. Я не знаю, какую сумму определил бы суд в данном случае, притом что эта цифра не может быть взята с потолка и должна быть обоснована. Это не может быть триллион. Вопрос в том, что возможность залога никто из судей изначально не рассматривал. Равно как и поручительство депутатов, подписку о невыезде и т.п.

- То есть все будет идти так, как задумано?

Угу. Я бы очень хотела знать, хотя бы для себя, кто виноват и что делать лично мне.

- Какие следующие шаги могут быть как со стороны обвиняемого, так и обвинителя?

Минимальный строк, в который может длиться следствие – два месяца. Оно может продолжаться до 18 месяцев. На самом деле нет каких-то ограничений. Судя по делу Гонгадзе, это может быть и 118 месяцев. Если хочется продолжить, всегда можно продолжить. Это первое.

Второе: какой смысл продлевать этот строк? На сегодня для этого нет политического смысла. На сегодня страна не получила ответа на вопросы: кто убил Гонгадзе, кто отравил Ющенко, кто украл золото гетьмана Полуботько. В общем и на другие вопросы нет ответа. Что там было с сервером и почему не клеится дело?..

Мне очень тяжело сказать, какой именно план имеется в отношении Колесникова. Если бы это было обычное уголовное дело, оно расследовалось бы по месту совершения преступления, им не занималась бы Генпрокуратура и т.д., и оно очень быстро развалилось бы. Повторюсь: доказать факт вымогательства, состоявшийся в октябре 2002 года следователю Генеральной прокуратуры, с учетом такого огромного количества людей, участвовавших в сделках, которые не признаны недействительными и по ним потерпевшими получены деньги, очень тяжело.

Поэтому мне кажется, что это не просто удар по оппозиции, по проигравшей выборы команде. Это еще и красивый информационный повод: мы все-таки вам покажем, что «Бандитам – тюрьмы!» Вот тюрьмы – и все. И по убийству Гонгадзе, и с сервером – тоже будут тюрьмы. Не получается привлечь к ответственности заказчиков, идеологов, значит будут сидеть «шестерки», будет сидеть, кто угодно. Будет сидеть тот, кого по каким-то соображениям нужно посадить. И я, как правозащитник, начинаю ощущать себя ненужной – ведь решено заранее, кто виноват, в чем виноват и в какой степени.

Вы фактически проиграли дело в Верховном Суде. Не кажется ли вам, что ваше участие в защите Колесникова может рассматриваться и через эту призму: проигравший один суд, может проиграть и другой?

Я вполне это допускаю. Допускаю, что ко мне относятся как к человеку предвзятому, не имеющему собственного мнения, от чего-то, возможно, зависимому. Я увидела массу грязи, которую на меня вылили как физические лица, так и пресса. Знаете, на чужой роток не накинешь платок.

Почему, по вашему мнению, кампания Януковича провалилась? Ведь в его команде работали неплохие юристы, все делали свое дело. Кто виноват – юристы, отсутствие доказательной базы, предубеждение Верховного Суда? Может быть вы не справились?

Конечно, в том, что проиграл Янукович виновата только я. И еще я имею отношение к убийству Джона Леннона. А если серьезно, ситуация была такая: наша сторона, идя в суд, не испытывала никаких заблуждений, так как знала о результатах договоренностей на круглых столах.

- Вы шли проигрывать?

Да, я шла проигрывать. Я это прекрасно осознавала. Но, тем не менее, работа есть работа: юрист, как и доктор, никогда не работает на результат “пришел больной и старый, а вышел здоровый и красивый”. Никаких иллюзий по поводу этого процесса я себе не строила. С первых минут стало понятно, какую сторону займет суд. Обсуждалась лишь возможная резолютивная часть решения – там могли быть варианты. Но мы знали, что решение провести еще один тур будет – этого не скрывали ни политики, ни все остальные. К тому же уже было постановление о кризисе, принятое Верховной Радой.

- Почему вы не принимали участия в другом процессе, когда истцом выступала уже команда Януковича?

Потому что мне хотелось быть честной. Если выбирать из принципов верховенства права и законности что-то одно, я предпочла бы принцип законности, когда все понятно и можно строить свою правовую позицию. А не принцип какой-то невероятной эфемерной справедливости, которая, как известно, категория достаточно субъективная. И это проявляется как в личной жизни граждан, так и в политике.

Я была противницей второго судебного процесса. Жалоба Януковича была принята и рассмотрена именно в ключе верховенства права. Я думаю, что люди, которые принимали участие в этом процессе, не смогли бы ответить тогда: был отход от принципа законности в Верховном суде в первый раз спонтанным и относящимся только к этому случаю, или же он становится последовательным и системным.

Зная о том, что не хватало бюллетеней, что не проголосовали больные, что практически не было возможности проголосовать по открепительным талонам, была надежда, что суд примет хоть какое-то объективное решение. Ведь при переголосовании нарушения также были масштабными – я думаю, никто этого отрицать не будет.

Еще выступая на первом процессе, я сказала, что происходит ситуация, когда из системы нормативно-правовых актов Украины исключается один закон – Закон “О выборах президента Украины”. Решение Верховного суда продемонстрировало, что благодаря политическим договоренностям, революционной ситуации, благодаря многим другим факторам, был проигнорирован закон. И это решение будет иметь очень серьезные последствия.

Дело даже не в политиках – вопрос в том, что такое отношение к закону поселилось в душах обычных людей. Судьи некоторых районных судов, к примеру, могут заявить (и заявляют): “А, собственно, какой вышестоящий суд может отменить мое решение? Я его принял по справедливости. Так, как принималось такое решение в Верховном Суде – по принципу верховенства права. Может, оно где-то и не соответствует закону, но, секундочку, вы же сами показали пример”.

Вопрос – как мы будем жить? По справедливости или по закону? И вопрос этот достаточно серьезный, потому что сейчас спекулировать принципом верховенства права пытаются очень многие.

Во время компании как-то выкристаллизовались два понятия – буква закона и дух закона. И простые люди, не юристы, поняли, что это не одно и тоже. Может быть ход предвыборной компании и такое понимание права и подтолкнул Верховный Суд именно к такому решению? Ведь не в декабре же, в самом деле, произошло “расслоение” этой буквы и этого духа. Ведь юридически все было правильно и даже безупречно – и раздача земли в Пуще-Водице, и приватизация “Криворожстали” и многое другое, а “по справедливости” как?

На самом деле попытки отхода от принципов верховенства права предпринял Конституционный Суд еще до начала избирательной кампании. Речь идет о доминанте принципов верховенства права над всеми остальными принципами. Я не против справедливости. Наоборот, это слово мне очень нравится. Но справедливость – категория субъективная. На сегодня, к примеру, есть правовая проблема – хочется забрать “Криворожсталь” и вернуть ее государству. С одной стороны, можно говорить о справедливости. С другой – об отсутствии нормативно-правовых обоснований для такой справедливости.

Что делать? Вызывается дух справедливости, как на спиритическом сеансе. Дух справедливости влетает и, минуя сроки, процессы, законы, решает какие-то определенные проблемы.

Вот, например, дело Гурвица-Боделана. Может, и несправедливо Боделан избран мером, я не берусь судить и оценивать избирательную кампанию 2002 года, к которой никакого отношения не имела. Не буду также оценивать те политические договоренности, которые были достигнуты по поводу мера Одессы уже при новой власти. Просто хочу сказать, что правовых оснований для принятия такого решения не было. Просто, как и в других случаях, был вызван дух справедливости...

И если я буду писать какое-то исследование по поводу всего происходящего, то назову его одним словом – “Злоупотребление правом”. Представьте, что все это коснется лично вас в судебном процессе? Поверьте мне, как юристу – тогда вы будете говорить абсолютно противоположное. Принцип верховенства права не страшен – страшно его точечное применение, его избирательность, игнорирование законов.

Но с другой стороны, власть понимает, что если она что-то не изменит за полгода – пускай кардинально, пускай с отступлениями от существующего законодательства, она не сможет изменить ничего в принципе и никогда...

Так происходит разрушение правовой системы. Ведь дело не в этой власти и не в следующей. Ведь на самом деле происходит полный отход и от принципа верховенства права, и от принципа законности куда-то в далекую даль.

Вот, к примеру, выборы в Киевсовет в 60-м округе. Одним из лидеров является представитель “Нашей Украины” Петр Головатенко – уважаемый респектабельный человек, о котором злые языки говорят, что он имеет отношение к разворовыванию коммунального хозяйства города Киева, но скорее всего они ошибаются. Человек очень хочет стать депутатом и подает на регистрацию документы о том, что якобы его выдвинули политические партии. Документ красивый – на двух страницах, семь печатей, очень известные партии... Говорится о том, что 96 человек – представителей этих партий, проголосовали за его выдвижение.

Но при более внимательном изучении этого протокола, мы пришли к выводу, что такого выдвижения в принципе быть не могло: там, где, как указано, это заседание происходило, таких помещений нет. Собственник гостиницы ничего об этом не знал. В книге регистраций совершенно непонятным образом эти 96 человек не обозначены. А на тех 45 квадратных метрах, которые указал Головатенко, 96 человек со стульями не могло поместиться физически. Все свидетели не могут вспомнить, кто из них там был и что говорил, в какую сторону от лифта сворачивал и где тот самый зал собраний. Ну, казалось бы – есть нарушение. Казалось бы – почему не оформить документы, почему не соблюсти закон? А зачем, если надо по справедливости?

Дело попадает в суд. Очень долго идут дебаты, которые, в основном, имеют политическую окраску: политика это или нет? Нужно проверять этот протокол или не нужно? Фальсифицирован он или нет? Судью на мыло или не на мыло? Дудки, трубы, барабаны...

После опроса всех мыслимых и немыслимых свидетелей, судья все-таки убеждается, что никаких собраний там не происходило, и Головатенко снимают с регистрации. Это решение, по закону, обжаловаться не может.

Что делает человек? Он надевает повязку “Голодую” и идет к Президенту. И потом, совершенно не стесняясь, со всех экранов говорит, что Президент позвонил мэру, и в результате этого разговора вопрос о его регистрации решился положительно.

Вы понимаете, что означает дальнейшее применение такого принципа верховенства права? Может, его и справедливо восстановили. Может быть, действительно существует общественный заказ о представлении интересов жителей 60-го округа в Киевсовете именно Петром Головатенко. Может быть. Но что мы дальше будем с этим делать? Вот такие механизмы применяются сегодня в нашем обществе. Журналисты ведь не знают всех этих деталей – они писали о политических репрессиях-перерепрессиях, о борьбе власти-перевласти. А все очень просто: нет в природе той комнаты, где могли бы собраться 96 человек, которые выдвинули Головатенко, по поводу чего составлен протокол. Вот и все. Ищите при этом политику, ищите что угодно... Я думаю, просто нужно не вносить в документы недостоверные данные.

- То, что вы принимали участие в процессе по делу фальсификации второго тура президентских выборов как защитник кандидата Виктора Януковича как-то сказалось на ваших делах, на профессиональной репутации? Клиентов стало больше?

Предвыборная гонка закончилась для меня где-то в феврале. Я расписала себе план на будущее: посещение стоматолога, массажиста, изучение закона о выборах в парламент, вообще избирательного законодательства, написание ряда аналитических статей…

Я, наверно, относилась к категории людей, которые поверили в заявления новой власти. И мне казалось логичным, что люди, которые пришли к власти понимают, что через год им предстоит взять эту власть еще раз: ведь при переходе к парламентско-президентской республике роль парламента будет намного выше, чем президента. В руках парламента будет и возможность импичмента, и отставки правительства. Я считала, что мыслю рационально, поэтому искренне была уверена, что власть стабилизирует положение, попытается примирить людей, снять, по крайней мере, в их душах то противостояние, которое вызвали прошедшие выборы и спокойно, равномерным налаженным курсом мы все войдем в 2006 год.

Я была уверена, что реакционной политики не будет, во-первых, потому что противостояние обострено, прежде всего, в душах людей. Во-вторых, проигравшая команда – это достаточно серьезная бизнес- и политическая элита. Ну а в-третьих, есть такая пословица – «Деньги любят тишину». То есть любые реакционные действия немедленно отражаются на всем – и в умах, и в душах, и в работе банковской системы, и в бизнесе, и т.д., и т.п.

И вот, в один прекрасный день, начал звонить телефон. Мой номер есть в Интернете, его знали многие из тех, кто прошел избирательную кампанию. Звонили люди и рассказывали: там кто-то задержан, здесь кто-то допрашивается, там изъяли документы. Например, в Полтаве были изъяты документы и описаны в протоколе как «папка с документами» (должна же быть полная опись того, какие именно документы изымаются). Об увольнениях я вообще молчу, о пожеланиях «доброго здоровья» не хочу даже вспоминать… Начался вал. Я долго не выдержала, решила, что надо отложить написание статей и переходить к активной работе…

Вы себе не представляете, что творится, сколько звонков с криками о помощи… За последние три недели у меня был только один нормальный звонок: позвонил постоянный клиент и сказал, что у него не работает промышленная посудомоечная машина. Это был самый лучший звонок за последнее время. Все остальное – реальные крики о реальной помощи. Если верить тому, что говорят люди, происходит грубейшее нарушение законодательства.

- Это касается обвинений в фальсификации результатов выборов?

Законность мы рассматриваем как минимум в двух ипостасях – по сути и по форме. По сути, я, например, не могу сказать вдруг, занималось ли данное юридическое лицо, имеющее непосредственное отношение к лидерам Партии регионов, чем-либо противозаконным. Но по форме я знаю, что когда изымаются документы, при этом как минимум должны присутствовать понятые. Как максимум, если изымаются документы или иные материальные доказательства, они должны описываться в протоколе, чтобы как-то их идентифицировать. «Системный блок», «папка с документами», «портфель» - так обозначается все это в протоколах сейчас.

Я понимаю также, что в соответствии с международными конвенциями допрос по 14-17 часов квалифицируется как пытки. Я не решаю по телефону прав человек или нет по сути, но по форме то, что происходит, напоминает страшный сон.

- В политику не собираетесь?

Знаете, скажу честно – собираюсь. Мне это интересно. Я вижу, что, в какой-то мере, исчерпала свои возможности как адвокат. Вижу, насколько несовершенно современное украинское законодательство и его нужно менять, нужно делать так, чтобы оно работало, минимизировать возможность разночтений законов.

Вижу, что никто не занимается очень многими болезненными проблемами. Например, вопрос предотвращения насилия в семье. Какой-то закон есть, но, насколько мне известно, он не работает, нет механизмов, которые позволили бы ему быть эффективным. Вам известно, сколь высока смертность, потеря работоспособности вследствие бытового насилия, от насилия за закрытой дверью квартир граждан? Почти такая же, как на производстве. И речь идет только о физических увечьях. Я молчу о психологическом насилии над детьми со стороны родителей, над женщинами со стороны мужей, над престарелыми родителями... При сегодняшнем положении вещей сделать что-либо действенное не представляется возможным – ни наказать насильника, ни изолировать его от семьи, ни как-то исправить ситуацию. Глухой угол... И это только одна из проблем, о которых предпочитают не говорить вслух.

- Место в каком-то списке вам еще не предлагали? Например, в списке Партии регионов?

Пока я работаю с Партией регионов. Я работаю как юрист в правозащитном проекте: есть желание создать сеть юридических консультаций во всех городах и городках Украины. Пока все это находится на стадии разговоров, но я убеждаюсь с каждым днем, что медлить с этим нельзя. Ведь одно дело – сидеть в кабинете и работать с бумагами, и совсем другое – иметь дело непосредственно с людьми, которые сегодня просто брошены на произвол судьбы. Одно дело говорить “мы вас защитим”, и совсем другое – делать что-то реальное. Делать каждый день, не превращая каждое заявление граждан в собственный политический пиар. Да, для этого нужны средства, но самое главное – необходимо желание и чувство ответственности за этих людей. Что происходит сегодня с правом и правами граждан в Украине, я уже отчасти рассказала.

- После телетрансляции процесса в ВС вас узнают на улице? Что вам говорят, например, в Киеве, где большинство людей поддерживали Ющенко?

Узнают, это не то слово. А говорят разное. Честно говоря, я не осознавала уровня публичности процесса в Верховном Суде. Для меня это была просто работа. Я не представляла себе, что все – от президента Украины до бабушки, торгующей в ларьке, будут смотреть этот процесс. Я даже не догадывалась об этом. Думала, ну какой такой интерес может вызвать этот гражданский процесс с его строками, ходатайствами, репликами… Что в этом может быть интересного?

- Вы не знали, что на улицах стоят большие экраны и все внимательно следят за каждым словом из зала суда?

Нет, я этого не знала и не видела. Для меня все это стало неожиданностью, я не была готова к реакции людей после этого процесса. Я пыталась делать свою работу максимально профессионально. Поэтому когда я выходила на улицу, и группы людей немедленно начинали мне кричать «Ганьба, ЦВК!» или «Ганьба, Янукович!», я была к этому абсолютно не готова.

С другой стороны, у меня стали просить автографы, мне стали посылать посылки – с сухофруктами, орехами, какими-то пожеланиями… Мне даже кто-то выслал хрустальное яйцо. Мне возили напитки и еду из Крыма. Мне предлагали машины, офисы. Одни предлагали охрану, а другие проклинали и посылали эсэмэски, что мое место на Байковом кладбище, причем очень скоро. То есть реакция была абсолютно разной.

Истеричка

В зале возникла полная тишина. Сквозь выкрики толпы "Ганьба суду" и тихие слова судьи "суд не нашел оснований" в зале раздался почти обморочный возглас Елены Лукаш: адвокат прикрыла рукой рот и удивленно смотрела на судью. "Суд вынес решение об освобождения из-под стражи председателя Донецкого облсовета Бориса Колесникова и изменении меры пресечения на подписку о невыезде", – закончила судья. В зале раздались овации и крики "ура". Госпожа Бахтеева подскочила к дверям клетки раньше майора, однако первой в свои объятия Бориса Колесникова приняла Раиса Богатырева. Подхватив бывшего узника под руки, дамы понеслись по коридорам и лестницам на улицу. Господин Колесников выглядел шокированным. На дважды заданный ему вопрос корреспондента Ъ: "Что вы чувствуете и куда собираетесь поехать?" – он односложно отвечал "Спасибо".

В КС через забор

Второй день заседания Конституционного суда по делу относительно конституционности указа президента о роспуске парламента начался с закрытых ворот.

Заблокированный вход в КС депутатами от оппозиции и их помощниками судьям и участникам дела пришлось брать штурмом.

В результате фотокамеры зафиксировали, как "регионалка" Елена Лукаш перелазит через 2,5-метровый забор, а судья КС Сюзанна Станик пробирается сквозь оранжевую толпу.

«Ура! Ура! Ура!»

За принятие соответствующего решения проголосовали 11 членов комиссии, при этом 4 воздержались.

После принятия такого решения присутствующая на заседании заместитель министра Кабинета Министров Елена Лукаш эмоционально выкрикнула «Ура!».

- Политические партии и блоки, участвующие в избирательном процессе, должны готовить документы надлежащим образом и подавать в срок. Адрес кандидата в народные депутаты, в котором указан только город, это не тот адрес, который должен указываться в документах. Центральная избирательная комиссия не отказала БЮТ в регистрации, а лишь перенесла ее на другой день с тем, чтобы в БЮТ смогли доработать списки в соответствии с установленными требованиями. Члены избирательной комиссии сделали акцент на том, что необходимо качественно и своевременного готовить списки. В том числе и указывать адреса, по которым ЦИК может обратиться к кандидатам, включенным в списки. Например, отправить на их адрес жалобы избирателей, уведомление и т. д.

Кроме того, эти данные должны быть у участников избирательного процесса, которые захотят обжаловать действия тех или иных кандидатов.

Хочу заметить, что на предыдущих парламентских выборах, которые состоялись 26 марта 2006 года, БЮТ более качественно подошел к составлению списков. И тогда место проживания указывалось в полном объеме. Почему это произошло сейчас - вопрос к юридическому сопровождению начавшейся кампании. И я надеюсь, что в дальнейшем все списки, которые потребуется подавать в ЦИК, будут готовиться надлежащим образом и подаваться в установленный срок. Хочется верить, что не родится печальная традиция трактовать те или иные требования по заполнению списков на свой вкус.

Кстати, недобросовестность при составлении избирательных списков представители БЮТ, похоже, проявили не только в этом случае. К нам в партию поступают сигналы, что данные, которые предоставили некоторые инициативные рабочие группы по референдуму, не соответствуют действительности. Некоторые люди никогда не проживали по указанным адресам, иных людей вообще нет. Мы, естественно, проверим поступающую информацию. И если найдем нарушения, то обратимся в правоохранительные органы и ЦИК для принятия решения (конец цитаты).

От «Обкома»: И всего-то?! Оказывается, г-жа Лукаш - легковозбудимая дама. Несдержанно орать при посторонних (см. Кричали женщины «Ура!» и в воздух лифчики бросали: регистрация кандидатов от Тимошенко не состоялась) – и по такому пустяковому поводу?! Можно себе только представить, в какое феерическое состояние сможет привести ее известие, например, что у Тимошенко дома холодильник испортился.